6-7 декабря 2002 года в Москве прошел съезд ректоров России. Это единственная профессионально-общественная организация, которая по своему влиянию и возможностям определять образовательную политику не уступает Министерству образования.
Поэтому интерес к съезду большой, да и последствия могут быть самые серьезные. Тем более что на 10 декабря, по информации из аппарата Госдумы, назначены парламентские слушания `Итоги второго года эксперимента по Единому государственному экзамену и государственному именному финансовому обязательству`, на которых решения съезда ректоров могут стать основой парламентской позиции по вопросу модернизации системы образования России.

К сожалению, мы вынуждены признать, что основная проблема модернизации системы образования - это НЕ модернизация Министерства образования.
Думаем, что менять систему, не меняя хоть в какой-то степени орган управления этой системой, - напрасный труд.
Забегая вперед, скажем, что основным результатом такой попытки стало общественное отторжение инициатив ведомства уже независимо от содержания этих инициатив. Критическая масса общественно неприемлемых министерских нововведений создала в обществе психологическое отторжение любых перемен в образовании.

Почти еженедельные объявления о намерениях крупных, радикальных изменений, провозглашение крупномасштабных экспериментов с невидимыми не то что результатами - с невидимыми целями, настойчивое продавливание антидетских проектов, таких как 12-летка, - все это привело к тому, что в общественном сознании сформировалось устойчивое негативное отношение к образовательным переменам.
У граждан нет возможности скрупулезно разбираться, какая инициатива исходит от министерства, а какая - от учителей. Раздражение и негатив настолько сильны, что само упоминание об инновационных проектах в образовании вызывает недоверие. Уже стало хорошим тоном в прессе и на телевидении подтрунивать и над экспериментами в образовании.

Лидеры модернизации обычно нелестно отзываются об учителях-новаторах эпохи перестройки, иронично оценивают их идеи и замыслы. Но позволю себе напомнить, что в середине и в конце 80-х годов общественное признание деятелей образования, решившихся на изменение школы, было таким мощным, что его вполне можно назвать всенародным. Телевизионные встречи в Останкине с Шаталовым, Амонашвили, Щетининым, Ильиным транслировались в самое престижное время и приковывали к себе внимание всей страны.
Есть такое признание и восхищенное внимание к идеям современных реформаторов школы?
Наоборот - полное отторжение.
И самое печальное, что из-за цены 12-летнего обучения, поспешного внедрения модных компетентностей и профилей, из-за пренебрежения к модернизации школьной экономики, из-за мифического широкомасштабного эксперимента, безответственной провокации с внедрением учебного предмета `православная культура`, шараханий с системой отметок, - из-за всего этого стало возможным, в ряду со всем этим, дискредитировать самую важную часть модернизации - ЕГЭ.

У противников Единого государственного экзамена изначально практически не было аргументов.
Коррупция в ВУЗах запредельная, негативное влияние двойного экзаменационного стресса на ребенка очевидно, невозможность для детей из глубинки попасть в хороший университет тоже очевидна, да и отставание российского высшего образования от требований бизнеса, который хочет конкурировать на рынке, хоть еще и не так очевидно, но уже оформляется.
И все трудности, связанные с переходом на ЕГЭ, тоже известны и предсказуемы: и пока низкий уровень тестов, и вообще проблема тестирования, и большое количество организационных трудностей - все это вполне объяснимо, хоть и не снимает ответственности со взрослых за те трудности, которые приходится переносить детям в условиях эксперимента.
Но теперь, когда ЕГЭ попало в один ряд с нововведениями (подчас абсурдными), когда в обществе сформировалось раздражение против инициатив ведомства, когда только большими усилиями самих ректоров и руководителей регионов можно продвинуть Единый государственный экзамен, - в этот самый момент съезд ректоров может легко похоронить эту идею.

Потому что отдать право определять уровень подготовки абитуриента машине, вместо того чтобы самим решать, кто готов учиться в ВУЗе, а кто нет, - это значит лишиться права на экзаменационную ренту, на подготовительные курсы, на репетиторство, на возможность `решать вопросы`, используя право принимать или не принимать ребенка в ВУЗ.
Кроме того, тревога ректоров об утрате первенства в образовании, о том, что ВУЗы, только отбирая себе `достойный материал` , могут хорошо готовить кадры для народного хозяйства, - на самом деле попытка лишить гражданина права на образование. Потому что если такое право у гражданина России есть, то его нельзя ограничивать уровнем образования.
Право пойти в детский сад ничем не отличается от права записаться в ВУЗ. Это от бедности и стремления регулировать элиту в своих интересах государство ввело испытательный экзамен для абитуриентов. Каждый из нас знает две вещи: результат вступительных экзаменов никак не связан с успехами в ВУЗе; успеваемость в ВУЗе почти никак не связана с успехами в профессии.
Более того: большинство успешных людей в России добились результатов вовсе не по той специальности, по которой они окончили ВУЗ.
...Гекльберри Финн однажды сказал: `И никакая школа не помешает мне получить образование`.
Школа, может, и не помешает, а ВУЗ - может.



Александр Адамский