Нетрудно заметить, что эта линия жизни Лики отразилась в сюжетной ткани `Чайки`, в отношениях Тригорина и Нины Заречной. Но и в Маше, с ее безответной любовью к Треплеву, есть частица - и лучшая -. души Лики - ее любовь к Чехову.

Эпизод с убитой Треплевым чайкой тоже имеет конкретную жизненную основу. Младший брат писателя М. П. Чехов свидетельствовал: `Я не знаю в точности, откуда у Антона Павловича появился сюжет `Чайки`, но вот известные мне детали. Где-то на Рыбинско-Бологовской жел. дороге, в чьей-то богатой усадьбе жил па даче художник Левитан, Он завел там какой-то очень сложный роман, в результате которого ему нужно было застрелиться. Он стрелял себе в голову, но неудачно:
пуля прошла через кожные покровы головы, не задев черепа. Встревоженные героини романа, зная, что Антон Павлович был врачом и другом И. И. Левитана... телеграфировали срочно писателю, чтобы он немедленно же ехал лечить Левитана. Антон Павлович собрался и поехал... потом сообщил мне, что его встретил Левитан с черной повязкой на голове, которую тут же, при объяснении с дамами, с себя сорвал и бросил на пол. Затем Левитан взял ружье и вышел к озеру. Возвратился он к своей даме с бедной ни к чему убитой чайкой, которую и бросил к ее ногам. Эти два мотива выведены Антоном Павловичем в `Чайке`.
Об эпизоде с чайкой вспоминает также художница С. П. Кувшинникова. По ее словам, подстреленная Левитаном чайка была им брошена к ее ногам.

В Тригорине современники - в том числе Л. Н. Толстой - видели автобиографические черты. Но они есть и в антиподе Тригорина Треплеве. Чеховский голос мы слышим в треплевском осуждении театральной рутины, в стремлении к новаторству. А характер Треплева с его нервозностью, склонностью к хандре, его попытка самоубийства во многом напоминают Левитана. Но Левиган-художник никогда не стремился, подобно Треплеву, рисовать жизнь такой, какой она представляется в мечтах, условный мир символов был ему глубоко чужд. Создание художественного образа у Чехова процесс гораздо более сложный, чем прямое перенесение жизненных впечатлений на страницы произведения.

Чехов утверждал, что в его пьесе `пять пудов любви`. И действительно, `Чайку` можно назвать пьесой о любви. Но это очень странная любовь. Почти все герои несчастливы. На нежное, постоянное, сильное чувство Треплева Нина не отвечает - она увлекается Тригориным. Маша страдает от безответной любви к Треплеву, а Медведенко мучается от того, что Маша, став его женой, продолжает любить другого. Полина Андреевна, как милостыню, выпрашивает любовь у равнодушного к ней Дорна. Сорин с грустью признается, что его никогда не любили женщины, и лишь торжествующая Аркадина побеждает молодую соперницу, но сочувствие читателя и зрителя не на ее стороне.
Чехов назвал `Чайку` комедией. Но это - удивительная комедия, комедия жизни во всех ее сложностях и противоречиях, где трагическое соседствует с комическим. Известный общественный деятель, юрист А. Ф. Кони писал Чехову о `Чайке`: `Это сама жизнь на сцене, с ее трагическими союзами, красноречивым безумьем и молчаливыми страданиями, - жизнь обыденная, всем доступная и почти никем не понимаемая в ее внутренней жестокой иронии...`

`Чайка` - одна из самых `литературных` пьес Чехова. Вопросы искусства волнуют почти всех ее персонажей. И дело не только в том, что два ее героя - писатели, а две героини - актрисы. В пьесе постоянно говорят и думают о литературе и театре - то звучат строки `Гамлета`, по-особому высветляющие отношения героев, то вслух читают Мопассана - и прочитанный текст `ложится` на одну из сюжетных линий пьесы, наконец, Треплев представляет на суд публики свою пьесу, а Тригорин рассказывает Нине о своих творческих волнениях. И даже управляющий имением Шамраев не столько думает о хозяйстве, сколько жаждет поговорить о театре. Сорин же признается, что он всегда мечтал быть литератором.

Как же играть такую пьесу? Во всяком случае, театра, которому Чехов мог бы доверить свое детище, в 1896 г. еще не было. И отданная в Александрийский театр Петербурга `Чайка` провалилась. Это было неизбежно, и это был не просто неуспех, а скандал, равного которому трудно вспомнить.
У Чехова перед премьерой, назначенной на 17 октября 1896 г., были тяжелые предчувствия. Режиссер спектакля Е. Карпов был ярким представителем театральной рутины, `тупости и пустозвонства`. Актеры не знали ролей, не понимали пьесу. Одна В. Ф. Комиссаржевская - исполнительница роли Нины Заречной - удовлетворяла автора. На репетициях она, по его словам, `играет изумительно`. Но и глубокое проникновение Комиссаржевской в роль не спасло спектакль. Пьеса была освистана, а ее автор дал слово никогда больше не писать пьес.