Икона Павла настолько мощна и выразительна в живописных средствах, что до наших дней время от времени отдельными исследователями высказывались сомнения в том, что все три звенигородских произведения (`Спас`, `Апостол Павел`, `Архангел Михаил`) написаны одним и тем же мастером. Допускалось, что при едином знаменщике - создателе композиции, которым был сам Рублев, Павел создан кем-то другим. Выдвигалось предположение об авторстве Даниила Черного. Эти сомнения основываются на одной ошибке. Считается подчас, что манера живописи есть некое постоянное начало, которое не зависит от того, что или кого изображает художник. Сейчас уже накопилось достаточно произведений древнерусского искусства, которые свидетельствуют - большой мастер связывает способ живописи с особенностью образа, с тем, кого он изображает.

Пятидесятилетний Андрей знал драгоценную меру духовной зрелости в человеке. Признак возраста - облысевшая спереди голова - выявляет мудрость Павла, открывая огромный купол лба. Складки лба не только выделяют рельеф, их движение как будто выражает высокую меру постижения, ведения. Образ Павла идеален - это, в понимании Рублева, вершина духовных возможностей праведного человека, огромных, почти безграничных...

Архангел Михаил

Грозный воевода небесных сил, победитель зла и самого сатаны, которого он низвергнул в бездонные пропасти ада, Михаил издавна изображался в виде сурового крылатого вестника в доспехах воина и с оружием в руках - копьем или мечом. Крылатая его фигура, вылитая из меди или серебра, украшала на устрашение врагов воинские шлемы. Чтили его как покровителя православного воинства, сражающегося за правое дело. Суровость и строгость придавали этому образу в сознании людей той поры и представление, что Михаил провожал души умерших в уготованные им обители, творя правду и защищая человеческую душу от темной бесовской силы. Посему и посвящались ему кладбищенские церкви - от затерянного в лесной глуши сельского погоста до великокняжеского Архангельского собора - усыпальницы стольного града.

Кроткий и углубленный в себя русоволосый архангел, с нежно склоненной кудрявой головой, не причастен злу. Борец со злом, он не `приразился` к нему, не уподобился враждебной стихии. `Архистратига небесных воинств` (так называли тогда Михаила) Рублев увидел добрым ангелом-хранителем всего сущего. В этом решении образа - вызревшая, давно ставшая близкой Рублеву мысль: борьба со злом требует величайшей высоты, абсолютной погруженности в добро. Зло страшно не только само по себе, но и тем, что, вызывая необходимость противостоять ему, порождает и в самом добре свой зародыш. И тогда в оболочке правды и под ее знаменем возрождается в ином виде то же самое зло, и `последнее бывает горше первого`. Здесь, решая для себя извечный вопрос о добре и зле как о несоизмеримых, несоприкасающихся началах, Рублев как бы основывает традицию, никогда не оскудевавшую в русской культуре будущего. Художником-мыслителем, который несет добытое в своем опыте людям, предстает он и в этом произведении.

Апостолы Матфей и Лука

Евангелист Матфей, носивший также имя Левия, был одним из 12-ти Апостолов. До своего призвания к апостольскому служению он был мытарем, т.е. сборщиком податей.

Как и Матфей, святой Лука был автором одного из четырех Евангелий. По роду своих занятий он был врачем, церковное предание добавляет, что он был также живописцем.

Иоанн Предтеча

`Сам же Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды и дикий мед.

Тогда Иерусалим и вся Иудея, и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя свои грехи.` (Евангелие от Матфея).

Иоанн Богослов

Иоанн Богослов был возлюбленным учеником Иисуса Христа. Он удостоился особенной близости к Господу, находясь при Нем в самые важные и торжественные минуты земной жизни. Так, он удостоился присутствовать при воскрешении дочери Иаира, видеть преображение Господа на горе Фавор, слышать беседу о знамениях Его второго пришествия, быть свидетелем Его Гефсиманской молитвы. Иоанну Богослову, вися на кресте, Иисус поручил Свою Пречистую Матерь, сказав ему: `Се Матерь твоя!`.