После гибели поэта Жуковский рассматривать оставленные им бумаги был вынужден вместе с жандармским генералом Дубельтом. Богатство пушкинского наследия развеяло распространяемые его врагами слухи о `падении таланта` поэта в последние годы жизни. Жуковский стремился спешно подготовить к печати в `Современнике` (N 1 за 1837 г.) наиболее важные из оставшихся в рукописях произведений, но при этом его редакторская правка зачастую значительно искажала творения Пушкина. В частности, `Медный всадник` сильно пострадал и стилистически, и по смыслу из-за цензурных переделок Жуковского. Исчезли угрожающие слова Евгения, и непонятными для читателя стали `мгновенный гнев` Петра г погоня сто за `безумцем бедным`. Среди современников возникла даже легенда о якобы существовавшем ранее монологе Евгения перед памятником, оказавшем сильное действие на слушателей, которым сам поэт читал свое произведение.

В. Г. Белинский в 11-й статье цикла `Сочинения Александра Пушкина` раскрыл `горестную участь личности, страдающей как бы вследствие избрания места для новой столицы, где подверглось гибели столько людей...` Однако при всем сочувствии несчастному критик признавал неизбежность торжества общего над частным. Он считал, что бронзовый гигант не мог уберечь участи индивидуальностей` и что на его стороне была историческая необходимость. Трактовка Белинского до сих пор не утратила своего значения, хотя в современной пушкинистике существуют и иные интерпретации этой `петербургской повести`.
Очищение текста поэмы от цензурных искажений началось после смерти Николая I и завершилось лишь в советское время в 1948 г. с выходом в свет 5-го тома академического издания.

Воздействие пушкинского `Медного всадника` на последующее развитие русской литературы можно проследить вплоть до наших дней. Образ Петербурга в произведениях Гоголя и Достоевского, Некрасова и Блока, Белого, Анненского, Ахматовой, целой плеяды других русских прозаиков и поэтов во многом подготовлен Пушкиным, связан с исканиями великого родоначальника нашей литературы.
Значение поэмы шире круга только литературных сопоставлений. В художественной культуре в целом, в различных видах искусства нашли отражение пушкинские образы.

Одним из лучших иллюстраторов поэмы был Александр Николаевич Бенуа. Художник чрезвычайно любил Пушкина. О `Медном всаднике` он писал:
`...эта поэма особенно меня пленила, трогала и волновала своей смесью реального с фантастическим`. Когда в 1903 г. `Кружок любителей изящных изданий` предложил А. Бенуа создать иллюстрации к какому-либо произведению русской классики, он не колеблясь выбрал пушкинскую `петербургскую повесть`.
Книга была задумана в изящном небольшом формате, как альманахи пушкинской эпохи, и художник сразу решил иллюстрировать ее `строфа за строфой`, каждая страница текста должна была сопровождаться рисунком. Бенуа тщательно изучал картины, гравюры, костюмы пушкинской поры, сделал десятки набросков, эскизов. проб. Итогом работы стали 33 рисунка тушью, которые в книге должны были воспроизводиться на холодном цветном фоне; желтовато-сероватом, зеленовато-cером, иногда - розовом. Издание этой первой иллюстрированной Бенуа книги не состоялось, но рисунки вместе с текстом поэмы были воспроизведены в журнале `Мир искусства` в 1904 г. Искусствовед и художник И. Грабарь писал, что эти иллюстрации очаровали его: `Они так хороши, что я от новизны впечатления все еще не могу прийти в себя. Чертовски передана эпоха и Пушкин, при этом совсем нет запаха гравюрного материала... Они страшно современны - и это важно...` Петербург, воссозданный по старинным гравюрам и описаниям, трагичная тема Евгения и монументально-торжественная Медного всадника, картины страшного преследования Всадником бедного безумца оказали заметное влияние на русскую книжную иллюстрацию.

В 1916 г. художник еще раз вернулся к `Медному всаднику`, в 1921-1922 гг. завершил работу и в 1923 г. вышла книга с иллюстрациями Бенуа, дающая новое, более зрелое прочтение им `петербургской повести`. По замыслу Бенуа, он выступал здесь непросто истолкователем, но как бы соавтором книги. Сохраняя мысль поэта, художник усиливал в своем изображении то, что казалось ему наиболее важным, затушевывал или опускал второстепенное. Опираясь на литературный источник, он создавал изобразительный вариант поэмы. По внутреннему драматизму, предельной выразительности, артистичному и тонко продуманному мастерскому исполнению графические образы, рожденные Бенуа, не знают себе равных. Его иллюстрации долгие годы сопровождают издания `Медного всадника` и в нашей стране, и за рубежом.

Образ Петра Великого привлекал также внимание Бенуа. Широко известны его гуаши: `Петр I в Летнем саду` (1910), `Петербургская улица при Петре I` (1910), `Петр I на берегу Финского залива` (1917) и др.