Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар
Так молюсь за твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.

В этот же период усиливается роль фольклорных мотивов и народной поэтики в лирике Ахматовой, см., например, преобразование традиционных образов в цикле `Июль 1914`:

Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат...
Не напрасно молебны служились,
О дожде тосковала земля:
Красной влагой тепло окропились
Затоптанные поля.

В эти годы образ России в поэзии Ахматовой усложняется, усиливается его трагический характер. Ср. в стихотворении 1914 г. о Новгороде:

Пустых небес прозрачное стекло,
Большой тюрьмы белесое строенье
И хода крестного торжественное пенье
Над Волховом, синеющим светло.
Сентябрьский вихрь, листы с березы свеяв,
Кричит и мечется среди ветвей,
А город помнит о судьбе своей:
Здесь Марфа правила и правил Аракчеев.

`Лаконизм` становится принципом построения стихов Ахматовой, основной прием ее словоупотребления - `такое сочетание слов, при котором каждое из них насыщается новыми смысловыми оттенками`, при этом слова `не сливаются, а только соприкасаются`. Построенное на семантических контрастах (бесцветность цвет - `светло синеющий`; крик вихря - торжественное пенье; тюрьма крестный ход; вольница насилие, тирания),стихотворение создает внутренне противоречивый об раз Новгорода и - шире - России. Первой строфе, в основе которой ряд номинативов, воссоздающих облик древнего города, противопоставляется строфа, содержащая цепочку глагольных форм. В ней соотносятся два временных пласта (прошлое и настоящее), неразрывная связь которых друг с другом определяется словом помнит, утверждающим тему исторической судьбы города. Строка, его содержащая, соединяется с предшествующими посредством союза а, `который имеет у Ахматовой свои определенные места чаще всего в начале первой или предпоследней строки заключительной строфы, т.е. там, где сгущается смысл стихотворений`. Образ вихря (в предыдущих строках) предвосхищает грядущие исторические события.
Глубокий патриотизм, по мнению самой Ахматовой, всегда присущий ее творчеству, особенно ярко проявился в ее послереволюционной лирике (`Не с теми я, кто бросил землю на растерзание врагам...`).

В то же время образ России в лирике А. Ахматовой 20-30-х годов глубоко трагичен. В этот период в ее поэзии впервые появляется определение великая (озера, степи, города И зори Родины великой), но одновременно сквозными образами ее лирики становятся образы смерти, боли, крови и страдания: земная непоправимая боль; В кругу кровавом день и ночь Долит жестокая истома; небо синее в крови; ветер смерти сердце студит и под.
Лирическая героиня Ахматовой в этот период отождествляется с боярыней Морозовой и китежанкой. Оба образа связаны с мотивом гибели. Если боярыня Морозова воплощает в себе силу веры и душевную стойкость, то образ китежанки, регулярно повторяющийся в поэзии Ахматовой, связан с мотивами одиночества и трагической вины за, возможно, не разделенную с другими до конца беду:

Ах, одна ты ушла от приступа,
Стона нашего ты не слышала,
Нашей горькой гибели не видела.
Но светла свеча негасимая
За тебя у престола божьего...
Оглянулась, а дом в огне горит,

`В 1936 году, - записала Ахматова,- ...почерк у меня изменился... голос уже звучит по-другому. А жизнь приводит под уздцы такого Пегаса, который чем-то напоминает апокалипсического Бледного коня`. Если для первого периода ее творчества характерно, как правило, слово, `не перестроенное метафорой, но резко преображенное контекстом`, то `в поздних стихах Ахматовой господствуют переносные значения, слово в них становится подчеркнуто символическим`. В этот период меняются и способы создания образа России, часто используется персонификация и прием олицетворения:

От того. Что сделалось прахом,
Обуянная смертным страхом